Часть IV. Деревья, ведущие себя не так, как другие

13. Причуды пола

Многие деревья обязаны своим своеобразием причудам пола. Листья, продолжающие род, — явление достаточно странное и довольно редкое; еще большее удивление вызывают корни, образующие цветки и плоды под землей. Но существуют и другие отклонения от нормы.

1. Некоторые деревья меняют пол. Женские особи, по-видимому, наскучив своими обязанностями, становятся мужскими. Точно так же и мужские особи некоторых деревьев превращаются в женские, словно завидуя привилегиям прекрасного пола.

2. Женщины душатся, чтобы быть привлекательными, и кое-какие деревья с той же целью пускают в ход душистые цветки. Такой запах может исходить и от плода, коры или древесины. По-видимому, эти ароматы рассчитаны на привлечение определенных насекомых или иных живых существ. Знает ли растение, что его запах привлекает одно какое-то животное и отпугивает других? Обычно такое животное представляет собой необходимый фактор опыления, но не всегда. Часто назначение запаха остается для человека непонятным.

3. Только одно дерево в мире (если не считать нескольких пальм) гибнет, после того как даст жизнь, следующему поколению.

4. В мире деревьев существует по крайней мере один «мул» — гибрид между двумя родами, возникающий в естественных условиях без вмешательства человека.

5. Два дерева (а может быть, и больше) размножаются без какой-либо формы полового союза ( Здесь но имеется в виду вегетативное размножение с помощью усов, отводков и т. д.). Не свидетельствует ли это о том, что мужской пол утрачивает свое значение?

Небезынтересны особенности гинкго (Ginkgo biloba), половая жизнь которого весьма своеобразна (см. гл. 19).

Смена полов

Флоридская саговая пальма (Cycas circinalis), столь распространенная в этом солнечном штате, на самом деле вовсе не пальма, а саговник, и родом это дерево не из Флориды, а из Индо-Малайзии. Другой вид саговника (С. reuoluta) — растение более закаленное и происходит из Японии. Эти растения строго двудомны, то есть одна особь дает только мужские цветки, а другая — только женские. Пыльца переносится ветром. Когда женский цветок раскрывается, он развертывает длинные выросты, которые многие принимают за лепестки, хотя на самом деле это листья. По их краям располагаются будущие семена, каждое в своем особом гнезде.

Женский цветок саговника (Cycas circinalis) на ранней стадии развития.

Обычно саговники размножаются не с помощью семян — зрелое дерево дает на стволе многочисленные побеги, которые, если их срезать и посадить, легко укореняются. Растения, полученные таким образом, всегда бывают того же пола, что и их родитель. Если все саговники в какой-то местности оказываются женского пола, их семена не оплодотворяются и не способны к развитию.

В Майами (штат Флорида) одна женщина написала в газету о том, что растущая у них во дворе женская особь саговника вдруг дала мужские соцветия с их характерным неприятным запахом (Из-за этого неприятного запаха мужских соцветий в декоративных целях употребляются только женские особи.). Она писала: «Одно время мы подумывали о том, чтобы срубить это дерево, так как оно сильно наклонилось (возможно, после урагана «Донна». — Э. М.)1 и даже как-то начали его рубить. На стволе так и остались зарубки. Не это ли вызвало изменение пола?»

Редактор отдела садоводства Джулия Мортон, опытный ботаник, специалист по тропическим растениям, ответила ей следующее:

«Продолговатая шишка и неприятный запах — безусловно, признаки мужской особи, и я полагаю, что изменение пола действительно было вызвано ударами топора. Интересно вспомнить в этой связи, что у дынного дерева Саrica papaya (хотя это вовсе не родственные растения) мужскую особь можно превратить в женскую, срубив ее верхушку. Иногда мужская особь папайи изменяет пол просто из-за погодных условий. У женских особей такие изменения случаются значительно реже... Стэнли Кайем, директор Фэрчайлдского тропического сада, рассказывал, что он один раз слышал... о перемене пола у местного саговника. Но так как деревьев было несколько, решили, что владелец просто спутал одно из них с другим. Поскольку в Вашем дворе растет только одна такая пальма, возможность подобной ошибки, безусловно, исключается».

Цветочная шишка мужской особи саговника, которая достигает в длину 45 см.

Чемберлен, один из крупнейших знатоков саговников в мире, с некоторым скептицизмом приводит полученные им сообщения об изменении пола у саговников:

«Саговники — строго двудомные растения. Шустер сообщает об одном случае с Cycas revoluta, когда растение было распилено сверху донизу и половинки высажены в разных местах. Он утверждает, что одна половина дала женскую шишку, а другая — мужскую. В Австралии на одной лужайке росло несколько С. revoluta. Мне сообщили, что одно из этих растений дало женскую шишку, а через несколько лет — мужскую. Утверждают также, что цветочная почка на женской особи С. circinalis в оранжерее Гарфилдского парка в Чикаго развилась в мужскую шишку. За тридцать лет полевых исследований и работы в оранжереях я не встречал ни малейших указаний на то, что саговники не строго двудомны».

В апельсиновой роще Джона Уильямса у озера Тейлор, к западу от Тампы (штат Флорида), росла ложная саговая пальма. В течение шестидесяти лет она давала только мужские шишки. В 1962 г. растение сильно пострадало от заморозков, когда же оно оправилось и зацвело, цветки оказались женскими и дали семена.

Венесуэльская Ruprechtia, которую я вырастил из семени и подарил одной из флоридских больниц, в 1957 г., когда ей было восемь лет. обильно зацвела и каждый декабрь покрывалась множеством ярко-красных красивых женских цветков. В 1962 г. в связи с ремонтом больницы дерево пересадили, сильно обрубив. В декабре 1963 г. OHQ не цвело совсем, а в декабре 1964 г. его ветки покрылись крохотными невзрачными мужскими цветками.

Изменение пола у папайи широко изучалось генетиками многих стран. Такие же изменения случаются и у некоторых орхидей.

Сообщалось об изменении пола у падубов, когда условия роста оказывались неблагоприятными. Женские особи, которые в течение многих лет обильно приносили ягоды, иногда, попав в тяжелые условия, начинали давать мужские цветки.

Изменяют пол, как показывают наблюдения, и многие другие деревья и растения. Шаффнер [102] обнаружил, что обыкновенная конопля, или марихуана (Cannabis sativa), посаженная весной в поле, дает чисто мужские и чисто женские особи, но около 90% как мужских, так и женских растений меняют пол, если их посадить зимой в теплице. Наблюдения показали, что средняя шестичасовая разница в продолжительности дневного освещения между зимой и летом оказывает прямое влияние на частоту изменения пола у этих растений. Среди других растений, у которых Шаффнер изучал изменение пола, была обыкновенная кукуруза, один из василисников (таликтрум), аризема и белая шелковица.

Перемена пола у обычно двудомного тиса часто ставит в тяжелое положение питомники, так как женские особи из-за их ярких ягод пользуются значительно большим спросом.

Садоводам рекомендуется следить, не выбрасывают ли эти растения ветку противоположного пола. Джон Вермьюлен, который ввез в США обильно плодоносящий тис Келси, указывает, что бывали случаи, когда женские особи этого вида давали вертикальные мутантные мужские стебли. Считается, что мужские мутанты появляются не реже женских, но они не так заметны.

Пахучие деревья

Все деревья, имеющие запах, уже своеобразны, так как миллионы их собратьев не пахнут. Такие дары деревьев, как корица (Cinnamomum zeylanicum), перец (Pimento, dioica), гвоздика (Eugenia caryophyllata), мускатный орех (Myrislica fragrans), приятно возбуждают наш вкус и обоняние. Мы наслаждаемся благоуханием растертых листьев лавра (Pimento, acris), камфарного дерева (Cinnamomum camphora), эвкалиптов и многих других деревьев, которые играют такую большую роль в медицине и косметике. Однако для данной книги все это слишком заурядно, мы займемся здесь только по-настоящему духовитыми деревьями. Наши носы быстро разделят их на две группы — ароматных и зловонных.

Наиболее характерные древесные запахи исходят от смолы, которую источает кора, иногда естественным образом, но чаще в результате нанесенного дереву повреждения. Что может быть более пленительным и бодрящим, чем запах пихтового леса в жаркий летний день? Многим хвойным свойствен такой же прекрасный аромат, однако подавляющее большинство деревьев умеренной зоны вообще не воздействует на наше обоняние.

Наиболее прославленные в истории смолы — это, бесспорно, ладан и мирра. Боттинг [14] говорит, что за несколько тысячелетий до нашей эры благовония приносили жителям Аравии такие же богатства, как их нынешним потомкам — нефтяные скважины. Благовония и курения в огромных количествах продавались во все страны древнего мира. Халдейские жрецы щедро жгли их на алтарях Ваала, вавилоняне пользовались ими для очищения кожи (вместо того чтобы мыться!), а в Иерусалиме для них были построены огромные хранилища. По всей Греции сжигались благовония в честь Зевса, а позже целые флотилии грузовых судов регулярно доставляли их в Рим. Египтяне расходовали куда больше душистых смол, чем все остальные народы, так как жгли их во время религиозных церемоний, использовали в медицинских целях и для бальзамирования, а также в сложном ритуале, который должен обеспечить душе загробную жизнь. Боттинг пишет далее:

Бальзамическая пихта (Abies balsamea), аромат которой восхитителен.

«В своих торговых законах 1200 г. до н. э. Рамзес III постановил, что цвет благовоний может колебаться от дымчато-янтарного до нефритово-зеленого, бледного, как лунный свет, но все остальные не имеют никакой ценности. Эти безупречные благовония давали только ладанные деревья и миррис, и многие сотни лет их привозили по суше из Дуфара и Хадрамаута в Южной Аравии, где произрастают эти деревья. Бдительно охраняемые караваны верблюдов, нагруженных драгоценной смолой, брели по южной Аравии на запад в Йемен, откуда поворачивали на север и медленно двигались вдоль Красного моря до того места, где дорога благовоний разветвлялась и один путь уводил на запад, в Египет, а другой — на восток, в Вавилон и Сирию. К тому времени, когда груз достигал места назначения, его стоимость увеличивалась вшестеро и он приносил 500% прибыли. Не удивительно поэтому, что египтяне попытались сократить расходы на благовония, отказавшись от посредников. Они решили отправиться за смолой сами и, если это окажется возможным, привезти молодые деревца, чтобы развести их в Египте.

Первая известная египетская экспедиция в край благовоний, который египтяне называли страной Пунт, отправилась в путь примерно в 3000 г. до н. э. О ней почти ничего не известно, кроме того, что она привезла 80 000 мер мирры и 2600 кусков ценного дерева. В следующие столетия новые экспедиции время от времени отправлялись по Красному морю в Пунт за драгоценными смолами. Последняя и самая большая из этих экспедиций была послана туда в 1493 г. до н. э. по приказу великой египетской царицы Хат-шепсут. Флотилия состояла из пяти больших судов с тридцатью гребцами на каждом. Сколько времени длилась экспедиция — неизвестно. На стенах храма в Дейр-эль-Бахари сохранились длинные надписи и рисунки, изображающие ее возвращение...

Из всех редкостных деревьев, растущих на острове Сокотра... ни одно не вызывает таких сказочных ассоциаций и не играло такой важной роли в прошлом, как ладанное дерево и миррис. На некоторых горных склонах и особенно в долине, ведущей к городу Калансии, эти деревья растут в изобилии. Летом они цветут, и их благоухание наполняет всю долину.

Миррис (на Сокотре произрастает шесть его видов) похож на невысокий развесистый кедр.

Ладанное дерево (на острове встречается три-четыре его вида) походит на разлагающийся труп какого-то животного. У него негибкие низко расположенные ветки. Листья винтовые, рассеченные, и их мало. Толстая кора {из которой местные жители изготовляют ведра) и беловатая кожица плотно прилегают к пятнистому стволу какого-то странного цвета. Разбухшие от сока волокна древесины похожи на гниющее мясо; из надрезов сочится прозрачная желто-белая смола с сильным запахом. Плод представляет собой ягоду величиной с небольшую сливу; немногочисленные красные цветки, напоминающие герань, растут на коротких цветоножках. Деревья эти специально не разводятся и смола собирается в небольших количествах — не на экспорт, а только для местных нужд».

Миррис на острове Сокотра

Испускаемой цветками запах редко разносится далеко - во всяком случае в достаточных количествах, чтобы он воспринимался человеческим обонянием. И он не всегда приятен. В туманные безветренные вечера плюмерии или иланг-иланга (Сanangium odoratum) окутывает окрестности ко всеобщему удоdвольствию, однако при тех же обстоятельствах цвети Jacaratiadigitata, Oroxylon mdicurn и баобаба испускают настоящее зловоние, оскорбляющее любой чувствительный нос. Цветки одного из видов терминалии (Terminalia melanocarpa) заслужили название «вонючка» в Квинсленде, а цветки индийской стеркулии (Stercalia foetida) воняют, как дохлый скунс. Таких малоприятных растении очень много. В умеренной зоне к ним принадлежат вонючие плоды женских особей гинкго из Китая и чрезвычайно неприятные плоды женской особи айланта (Ailanthus altissima)

Листья, цветки и плоды иланг-иланга (Canangium odoratum). В Малайе из этих цветков делают душистый настой.

В тропиках некоторые деревья имеют древесину с очень приятным и стойким запахом, обычно порождаемым эфирными маслами, которые содержатся в ее тканях. В качестве примера можно назвать хотя бы сандаловое дерево (Santalum album). Из-за его изысканного аромата это дерево культивируют уже многие сотни лет. Приятным запахом обладает древесина некоторых эвкалиптов и других миртовых, причем список этим далеко не исчерпывается. И наоборот, многие тропические деревья пахнут очень неприятно.

Вот, например, сообщение южнородезийского лесничего о дереве, которое, как ни забавно, принадлежит к семейству розоцветных:

«Паринария (Parinarium curatellaefolium) в жаркий день испускает очень заметный запах, но до сих пор я не нашел ни одного упоминания об этом в биологической литературе. Я заметил это, когда охотился с одним моим приятелем. Чем дальше мы углублялись в лес паринарий, тем больше крепло у меня убеждение, что мой друг не мылся по крайней мере несколько недель. Мы шли, и в моем воображении эти недели превращались в месяцы и даже годы, пока, наконец, я не сообразил (уже вечером), что человек не может пахнуть так скверно, не замечая этого, и не установил, что зловоние исходило от деревьев».

Parinariam curatellaefolium.

Совершенно очевидно, что это явление может быть сезонным, или становится заметным только в очень жаркий день, или же носит сугубо местный характер ( Вспомним, например, что латекс анчара (Antiaris toxicaria), растущего в Малайе, как утверждают, очень ядовит, тогда как в других местах он, по-видимому, безвреден.). Запахи — вещь настолько тонкая, что один человек способен вовсе не заметить зловония, от которого другой задыхается. Не найдется и двух людей, у которых физиологическая реакция на запах была бы одинакова. Вот чем, возможно, объясняется видимое противоречие между мнениями вышеупомянутого лесничего и опытного ботаника:

«Мой ученик Г. Прайс, работавший в лесах паринарий около трех лет, не подтверждает сообщения южнородезийского лесничего об отвратительном запахе P. curatellaefolium. Мне самому приходилось жить в лесах P. curatellaefolium, и я никогда не замечал никакого необычного запаха. Прайс говорил мне, что свежая древесина имеет слабый неприятный запах».

Большое дерево Scorodocarpus borneensis, произрастающее на Суматре, в Малайе и на Борнео, носит совершенно официально название «баванг хутан», что в переводе означает «лесной лук». По словам Корнера, это дерево воняет несвежим чесноком в любой своей части, и он замечал этот тяжелый запах в лесах Борнео, где таких деревьев очень много. И. Беркилл [16] сообщает, что свежая древесина этого дерева пахнет чесноком, а сухая — перцем. Корнер пишет:

«Ткани Pithecellobium jiringa также пахнут чесноком. У некоторых из мареновых — небольших деревьев Coprosma и Lasianthus — кора, побеги и листья отвратительно пахнут навозом, так что их опознаешь сразу, стоит лишь наткнуться на них в лесу. Свежесрезанная кора многих, есля не всех, бобовых пахнет как раздавленные стручки. Однако, помимо Scorodocarpus, я почти не знаю деревьев, запах которых человек был бы способен различить, не надрезав или не раздавив какую-нибудь из его тканей».

Выдающимся примером скверно пахнущего дерева служит аргентинский омбу. Как ни странно, днем его запах не воспринимается человеческим обонянием, однако ночью он становится невыносимым. Но и днем дерево, по-видимому, тоже пахнет, так как птицы, насекомые и прочие твари избегают его круглые сутки. Просто человеческое обоняние не так тонко.

Дерево, которое в библии называется горчицей (Salvadora реrsica), представляет собой кустарник или деревце высотой до 9 м, произрастающее в области, которая лежит к северу от Центральной Африки и захватывает западную Азию. По сообщению северородезийского лесничего, в жаркие дни оно испускает едкий запах.

Местные жители часто называют зловонные деревья просто «вонючками». К ним относится родственник бразильского ореха на острове Маврикия (Foetidia mauritiana) и один из членов семейства лавровых в Южной Африке (Ocotea bullata). Растения одного с ним рода во множестве встречаются на севере Южной Америки. Г. Гай пишет из Солсбери:

«Пахнет свежая древесина. Несколько лет назад южноафриканские фабриканты мебели ввозили из Южной Америки имбуйю (Phoebe porosa) и продавали ее за подлинную окотею, с которой имбуйя действительно имеет некоторое сходство, хотя ее древесине не хватает того густого золотистого отлива, который делает окотею одним из красивейших поделочных деревьев мира. Южноафриканские лесничие указали, что их можно различить, смочив кусок дерева и потерев его: подлинную окотею легко узнать по ее «вони» даже через много лет после того, как она срублена».

В южной Флориде белый пробочник (Eugenia axillaris) часто называют «деревом-вонючкой», потому что его очень легко узнать по неприятному запаху.

На Цейлоне «вонючкой» называют каркас (Celtis cinnamoтеа), хотя этого названия заслуживает только его сердцевина. И сингалезское и тамильское названия этого дерева в переводе означают «запах навоза». Срубленный каркас в течение многих дней можно узнать по запаху издалека.

К «вонючкам» же относится дерево с очень красивыми листьями, похожими на листья магнолии, и великолепными душистыми цветками, достигающими в поперечнике 13 см, с кремово-белыми или обведенными лиловой каймой лепестками. Это Gustavia augusta, произрастающая на Тринидаде и в Бразилии. К сожалению, ее ствол и корни, а возможно, и листья испускают очень неприятный запах. Я вырастил несколько таких деревьев у себя во Флориде и убедился, что запах их действительно очень противен.

Вернувшись из Бразилии, У. Филипсон [93] писал:

«Нам пришлось покинуть лагерь, потому что поперек вырубки упало дерево варасанта (Triplaris amerlcana) (Одно из «муравьиных деревьев» — см. гл. 12.) и на нас набросились свирепые муравьи. К тому же мы обнаружили источник неприятного запаха, который уже несколько дней отравлял нам жизнь. Мы обыскали все вокруг, залезая в каждый уголок в поисках забытого и протухшего куска мяса. Наконец мы убедились, что запах исходит от пней. Расчищая участок под лагерь, мы срубили несколько небольших деревьев, которые часто встречаются в лесах Южной Америки. Их ботаническое название — Gustavia, и они принадлежат к тому же семейству, что я бразильский орех. Хотя цветки их великолепны и напоминают белые, чуть порозовевшие магнолии, туземцы и колонисты дают .им самые ругательные названия на всех языках и диалектах. «Цветок смерти», «трупное дерево», «вонючка» — вот несколько примеров этих названий, подсказанных зловонным запахом свежей древесины. Выкорчевать пни мы не могли, а некоторые из них находились внутри нашей кухни и под навесом, где мы ели, поэтому было очень приятно сознавать, что нам осталось провести там только одну ночь».

В одной из своих книг [78] я уже рассказывал о трех известных тропических деревьях, чьи цветки испускают неприятный запах перед опылением, а после него не пахнут совсем. Это австралийское огненное дерево (Stenocarpus sinuatus), величественная бразильская Metternichia principis и колумбийская Clavija grandis.

Древесина каркаса (Celtis cinnamomea) сохраняет неприятный запах долгое время после того, как дерево срубят.

Великолепные белые цветки тринидадского вонючего дерева (Gustavia augusta) искупают неприятный запах древесины.

Говоря о неприятных лесных запахах, нельзя не упомянуть про малайский плод дуриан, который малайцы очень любят, хотя многим путешественникам он пришелся не по вкусу из-за своего отталкивающего запаха (см. гл. 6).

К счастью, скверные лесные запахи очень немногочисленны по сравнению с приятными ароматами, которые гораздо дольше сохраняются в памяти.

Растения, приносящие себя в жертву

Однолетние растения наших садов зацветают, дают семена и умирают. Одно великое усилие — и все кончено: их жизненный цикл завершен, их предназначение выполнено. Двулетним растениям требуется на это два года. Многим большим растениям, в том числе некоторым пальмам, свойствен тот же жизненный цикл — развитие, плодоношение, смерть, только он занимает больше времени. Выдающимся примером такого цикла служит жизнь столетника (Agave americana), который после долгого существования в виде розетки жестких листьев, прижатых к земле, внезапно выбрасывает высоко в воздух шестиметровую цветущую стрелку. У некоторых родственников столетника на стрелке образуются тысячи луковичек. Они осыпаются на землю и дают ростки повсюду вокруг материнского растения, но само оно погибает. Цветение и плодоношение могут откладываться на десять, двадцать и даже тридцать лет (срок этот далеко не достигает сотни, подразумевающейся в названии), затем внезапно наступает бурное цветение — и через неделю-другую жизненный цикл растения завершен.

Соцветия Spiathelia simplex.

Растения, которые раз в жизни цветут, плодоносят и затем умирают, называются монокарпическими. В мире деревьев, если исключить несколько пальм, существует только один род таких растений — неотропическая группа в семействе цитрусовых, которая называется Spathelia. Все они — около десяти видов — представляют собой высокие тонкие пальмовидные растения без. веток. Наиболее известна из них ямайская «гордость гор» (Spathelia simplex) — дерево высотой от 9 до 15 м, хотя его диаметр у основания редко превышает 8 см. Эти деревья растут группами на горных склонах, и их стройные стволы увенчаны красивыми перистыми листьями. Несмотря на их недолговечность, их часто разводят в декоративных целях. Обычно они зацветают через восемь-десять лет. Тогда из кроны вырывается большая веерообразная метелка прелестных красных цветков, которая часто достигает 1,5 м в высоту и 2,5 м в поперечнике. Семян развивается очень много, так что вокруг в изобилии вырастают новые деревья. Между цветением и созреванием семян проходит около шести месяцев. Затем дерево погибает, сменяясь новым поколением.

Ученые считают, что родиной спателии была Вест-Индия и что в Южную Америку ее семена попали во времена динозавров, когда этот континент соединялся перешейком с островами Карибского моря. Там они росли в иных условиях, приобретая новые черты, так что ботаник, миллионы лет спустя обнаруживший одно из этих растений в бассейне реки Амазонки, решил, будто перед ним новый род, который он назвал Sohnreyia. Когда другой исследователь нашел еще одно из этих деревьев на границе между Гвианой и Венесуэлой, он тоже принял его за новый род и назвал его Diomma. Теперь оба эти названия и названия еще нескольких новых видов объединяются родовым наименованием «спателия», так как все одноплодные деревья, погибающие после созревания семян, находятся между собой в тесном родстве.

Мул мира деревьев

Словом «мул» обычно называют стерильный гибрид осла и лошади. Этим же словом вот уже сотни лет в растениеводстве обозначают гибрид, который получается от скрещивания двух особей (или больше — через последующие поколения) для получения потомства, обладающего лучшими качествами родителей. Эти гибриды, как правило, дают семена — и часто именно те, которых от них добивались.

Строго говоря, растительным «мулом» следовало бы называть только гибриды между двумя родами. По мере того как родство между растениями становится все более отдаленным, соответственно уменьшаются и шансы на получение жизнеспособного потомства. Так, скрещивание между родами одного семейства — наиболее отдаленная из всех вообще возможных комбинаций — дает хилое потомство, которое, как и мулы в животном мире, не способно к воспроизведению.

Естественное скрещивание между разными видами у деревьев происходит довольно часто — взять хотя бы дубы. Как случайный гибрид между двумя видами садового растения интересна Magnolia sonlangiana, которая появилась в одном французском саду в двадцатых годах XIX в.

Однако до самого последнего времени считалось, что естественное скрещивание между растениями, принадлежащими к разным родам, абсолютно невозможно. Но вот в Новой Зеландии два дерева разных родов семейства миртовых дали такой гибрид, получивший название Eugeniamyrtus smithii. По словам Виктора Дэвиса, опытнейшего новозеландского садовода, этот гибрид возник в сороковых годах нашего века в саду некоего мистера Смита в Вашингтоне. Дэвис писал:

Eugeniamyrtus smithii — пожалуй, единственный в древесном мире межродовой гибрид.

«Мы получили отводки, высадили их и со временем начали продавать. Ежегодно мы продаем значительное количество саженцев. Это явный гибрид между Myrtus bullata и Eugenia myrtifolia (я употребляю прежние названия так как не могу привыкнуть к новым обозначениям этих растений). Гибрид цветет очень обильно и походит на Eugenia myrtifolia, однако до настоящего времени я еще не видел у него плодов».

Таких растительных мулов выведено немало, особенно среди древесных растений. Пейтерсон [90] писал об этом межродовом скрещивании:

«Если бы мне предложили выбрать три из подобных гибридов для моего сада, я, несомненно, в первую очередь остановился бы на Cupressocyparis leylandii, который объединяет все преимущества Chamaecyparis nootkatensis с преимуществами второго.своего родителя, Cupressus тасrосаrра, и незаменим для живых изгородей. Не обошел бы я и Osmarea burkwoodii (Osmanthus X Phillyrea), чудесный вечнозеленый цветущий кустарник. Третьим я выбрал бы замечательный гибрид Fatsia japonica Hedera — Fatshedera lizei, комнатное растение, легко переносящее довольно большие морозы и плохой уход».

Утрата мужскими особями былого значения

Древесный мир начинает обходиться без мужских особей. Чем это кончится? По меньшей мере два дерева уже продемонстрировали свои способности в этом отношении (Новейшие исследования эмбриологов показали, что явление апомиксиса (развитие зародыша из неоплодотворенных элементов зародышевого мешка) имеет гораздо более широкое распространение в растительном мире, в том числе и среди древесных растений. — Прим, ред.).

В западной тропической Африке растет дерево Pachira oleagiпа. Его большие белые цветки, напоминающие кисточку для бритья, открываются по ночам, и, вероятно, летучие мыши опыляют их пыльцой с цветков того же самого дерева. Плоды 15 см длиной и 8 см в диаметре созревают за два месяца, лопаются и выбрасывают на землю около двадцати похожих на каштаны семян, которые обычно прорастают через неделю.

До сих пор все как будто соответствует нормальному порядку вещей. Отклонения начинаются с момента прорастания семени. Тщательные исследования показали, что, хотя пыльцой оплодотворяется только одна яйцеклетка, в плоде возникает несколько зародышей. Эта безотцовщина развивается быстрее, чем зародыш, полученный половым путем, и часто его обгоняет. Поскольку дополнительные зародыши являются вегетативной частью материнского дерева и не имеют отца, все они совершенно одинаковы. Именно из их ростков развивается новое поколение дерева.

Если бы это был единственный случай, ограничивающийся западной Африкой, мужской половине рода человеческого можно было бы ни о чем не беспокоиться. Однако теперь ей приходится считаться еще и с малайским плодовым деревом. Мангустаны (Garcinia mangostana) — чрезвычайно сочные и вкусные фрукты. Рассматривая возможность разведения этих деревьев в Пуэрто-Рико, Гарольд Уинтерс [126] писал:

«Семена мангустана развиваются партенокарпически, то есть без опыления цветка. В генетическом отношении молодые растения абсолютно похожи на родителя. Собственно говоря, известна только одна разновидность мангустанов».

Очевидно, положение весьма серьезно — для мужчин, конечно Как бы вам понравилось быть мужским цветком мангустана, которому абсолютно нечего делать на свете?