Лисички у лисьей норы

Лисички у лисьей норы

В сухую погоду, чтобы никого не пугать шорохом шагов и себе не мешать слушать голоса природы, в лесу приходится выбирать торные тропинки и дороги. Зато после дождя можно идти где угодно, не глядя под ноги: мягко вдавливаются в лесную подстилку размокшие шишки, и если и хрустнет под сапогом сучок, то глохнет звук, словно в подушке. Вот лосиха словно плывет по высоким зарослям орляка, оставляя за собой борозду, из которой торчит головка и рыжая полоска спины лосенка. Чуткие уши лосихи поворачиваются в разные стороны, ловя подозрительные звуки, но, кроме комариного писка и птичьих песен, ничего не слышно в лесу.

Выбравшись из папоротниковых зарослей, лосенок легко забегает вперед и просит мать остановиться, чтобы глотнуть немного молока. Меня они не замечают, и, когда лосиха отворачивается, я быстро стираю с лица и шеи комаров и снова засовываю руки в карманы, чтобы спасти их от укусов. Наконец, большой и маленький звери скрываются за бугорком, но в это время сбоку я замечаю, какое-то неясное движение: из-под корней березы вылез лисенок и, чуть подавшись вперед, смотрит в ту сторону, откуда, наверное, чаще всего возвращается мать. Я знал это место как дом барсука, в котором десятка два входов-выходов, а оказалось, что хозяин уже другой: лиса с лисятами.

Вслед за первым быстренько вылезли остальные пять лисят и засновали по утрамбованному, без единой травинки, пятачку перед норой, то принюхиваясь к земле, то поводя носом поверху. Старая лиса узнала бы человека в любой лозе, а эти звереныши еще не видали за свою жизнь того, кто ходит на двух ногах. И когда я, не шевелясь, окликнул их вполголоса, они, как один, посмотрели в мою сторону, но не на меня. Второе "приветствие" произвело на них то же самое впечатление, а на третье двое даже не оглянулись.

Настроение у лисят было не из лучших, и с игрой не клеилось. За целый день подземного сидения они проголодались, а как начать охоту самим, не знали и словно боялись переступить границу утоптанного пятачка. Тени от деревьев слились в одну большую тень, значит, солнце опустилось ниже леса, и тогда вылетели все комары, которые прятались под крапивными листьями. Я корчил гримасы, жмурил глаза и дул на кончик носа, но комарам это даже нравилось.

Избавление пришло от самой лисы: она только раз тявкнула с коротким подвывом у меня за спиной, и лисята мгновенно исчезли под землей. Ждать их снова не было смысла, потому что мать перебежала поближе к норе и таким же манером тявкнула еще два раза. Она была так близко, что были четко видны щелочки зрачков в светлых глазах, тонкие стройные ноги, точеная мордочка; от плеч до кончика хвоста, как рваное рубище, ее покрывала клокастая зимняя шерсть. Взлаивая, лиса кружила неподалеку, недвусмысленно предлагая убираться. Пришлось подчиниться.

Мне вспомнилось немало встреч с четвероногими и пернатыми дикарями, когда неподвижность обманывала не только детенышей, но и взрослых животных. Четверо июльских бельчат спрыгнули со ствола липы мне на плечо, а потом по куртке и брюкам спустились на землю. Кабаненок обнюхал сапоги, ковырнул их пятачком, и, даже не взглянув вверх, побежал догонять своих. На Эмбе джейранка с двумя джейранятами, пощипывая траву, прошла в десяти шагах, пока я писал в путевой книжке. Все трое обернулись на голос, но шага не прибавили. Стоило же только переступить у них на виду - как будто три стрелы помчались по степи. Барсук однажды ткнулся прямо в ноги и, обогнув, затрусил дальше. Гаичка, прежде чем шмыгнуть с кормом в дупло, садилась на руку. Хорек, синица, сурок, соловей, еж, заяц даже не взрагивали, внезапно увидев неподвижно стоящего человека, если, конечно, прежде не встречали его в иной ситуации.

К тем лисятам я приходил еще не раз и, пока матери не было близко, любовался их простыми играми, их жизнерадостностью. Приносил мышей, наловленных за ночь в ловушки. Угощение они принимали сразу, безвсякого недоверия, только при дележе их внутрисемейное дружелюбие подавлялось чисто звериным эгоизмом, и дело доходило до зубов. Однако в таком возрасте ссоры не помнятся и прекращаются, как только исчезает их причина. А старая лиса слишком хорошо знала человека и ни разу не позволила посмотреть, как поддерживает порядок в семье.

Самым интересным была находка около лисьей норы огромной семьи лисичек, в то время как в лесу не было ни грибка. А тут под крыльями орляка и тремя цветущими любками будто специально были посажены свежие желтые грибки. Лисички около лисят.

Май следующего года был на тепло скуп и беден комарами. Дожди лили чуть ни ежедневно, и как-то нехотя отцветали лесные первоцветы. Снова я отправился к лисьей норе, потому что находилась она в том месте, где я стараюсь бывать в один и тот же день, если не через год, то хотя бы через два, чтобы точнее сравнивать ход событий в природе: что зацвело раньше, что поспело позднее, что появилось впервые, что внезапно исчезло. Дождавшись заката, я стал осторожно пробираться к знакомой низинке: а вдруг повезет! И опять, только теперь на светлом песке свежего выброса, я увидел шестерых игравших друг с другом зверенышей. Словно не было между двумя встречами полных двенадцати месяцев: так все было похоже у тех и этих близнецов.

Редкие комары им не докучали и настроения испортить не могли. Однако постепенно вместо возни друг с другом лисята стали принюхиваться к земле, сновать между кустиками бузины, беспокойно отбегать в сторону и тут же возвращаться назад. Они были голодны, но вначале, выбравшись из тесной и темной норы и забыв о неприятном чувстве, отдались детскому восторгу.

Когда ни один не смотрел в мою сторону, я делал шага два-три вперед, и так до тех пор, пока не стал различать коротенькие усишки, маленькие коготки и отдельные шерстинки их короткого и густого меха. Ветра не было, и густой запах звериного жилья стоял в низине. Наверное, и взрослая лиса не почуяла бы сквозь него человека. Я посвистел для начала голосами разных лесных и нелесных птиц, пощелкал пальцами, даже по-мышиному пискнул губами. При таком писке любая лиса свернет с охотничьей тропы, а эти хоть бы что! Тогда я спросил негромко: "Где мать с отцом?" Звереныши лишь на миг прекратили рысканье, но потом засновали опять. Зато одного взмаха руки было достаточно, чтобы вся шестерка, толкаясь, беззвучно исчезла в черном челе дома-норы.

Мать так и не показалась. Трудное было время для охоты: ни мышей, ни полевок. Однако по утрам следы взрослой лисы среди отпечатков маленьких лапок говорили о том, что лисята не сироты. Затоптанные в песок, лежали обкусанные птичьи перья. Однажды появилась сухая оленья нога с копытами - это для игры специально принесла ее лиса детям.

Май третьего года был похож на июль. Все свои цветки раскрыла лесная золушка любка. От комаров звон стоял под полотом бора. Дождавшись дня второй годовщины, снова пошел я, уже с приятелем, к норе, обещая ему интересную встречу. Но прежде, чем увидели мы приметную березу у входа в нору, позади нас раздалось неожиданное, хрипловатое "ввау" с взвизгом на звуке "а". В гуще орляка стояла лиса. Уши торчком, в глазах что-то похожее на любопытство, а не испуг или злость. Как нам тогда показалось, сложена она была из двух разных половинок: передняя была летней лисой, задняя - зимней. И хвост по-зимнему трубой, но грязный и мятый. С новым "ввау" лиса перебежала на другое место. Так кружила она по склону низинки, обходя нас со всех сторон и предупреждая щенков, чтоб и носа не высовывали, потому что рядом опасность. И они не смели ослушаться материнского приказа.

С этим выводком так и не удалось познакомиться. Зато дотемна мы успели нарезать две полные фуражки желтеньких крепких грибков. Эти-то лисички ни бегать, ни прятаться не могли.

https://poverkastm.ru поверка счетчиков в москве цена официальная поверка счетчиков.