Откуда берутся пустыни

Сейчас, как и 5 тысяч лет назад, главную долю материальных благ дает нам земля, вернее, ее верхний слой, называемый почвой. Почва обеспечивает растения в период их развития всеми необходимыми питательными веществами. Этот плодородный слой земли должен служить объектом постоянной и особой заботы человека, так как почвенный слой нашей планеты очень невелик. Если представить землю в виде шара размером с футбольный мяч, то слой почвы на этом шаре будет в 10 раз тоньше лезвия безопасной бритвы. Да и то занимает он не больше ¹/₃ земной поверхности, а остальная территория планеты занята водным пространством.

К тому же у почвы немало природных "врагов". Даже признанные друзья всего живого на земле - солнце, воздух и вода - в определенных условиях могут стать коварными и жестокими врагами почвы. Собственно, под их воздействием в почве непрерывно происходят процессы разрушения и созидания. Естественный процесс разрушения ученые называют нормальной, или геологической эрозией почвы. Этот процесс оказал огромное влияние на формирование почвенного слоя и рельефа земной поверхности. В результате его образовались и разместились в определенном порядке и в определенных местах реки, озера, водные бассейны, способствуя созданию климата.

Процессы нормальной эрозии идут непрерывно. Но они развиваются настолько медленно, что человек за свою жизнь не может наблюдать эти изменения, тем более что они не вносят серьезных нарушений в относительное равновесие между стихийными силами разрушения и способностью земной поверхности противостоять разрушительному действию ветра, воды, солнца. Невосполнимый и ощутимый вред эрозия начинает приносить тогда, когда это равновесие нарушается, когда человек своей непродуманной хозяйственной деятельностью оказывает сильное влияние на ход естественных процессов почвообразования.

В течение многих столетий люди, под флагом прогресса, сводили лес, чтобы получить пашню, распахивали девственные степи, обнажая тем самым естественный защитный покров земной поверхности и уменьшая ее устойчивость к смывам и размывам, к выдуванию ветрами. Возникла новая, ускоренная форма эрозии, действие которой сказывается куда быстрее и губительнее, чем действие эрозии естественной. Степень ее развития и форма проявления находятся в прямой связи с социально-экономическим строем общества. Это подметил еще Карл Маркс. "Всякий прогресс в капиталистическом земледелии, - писал он в "Капитале", - есть прогресс не только в искусстве подвергать рабочего ограблению, но вместе с тем в искусстве ограбления почвы, всякий прогресс во временном повышении ее плодородия есть в то же время прогресс к разрушению постоянных источников этого плодородия".

Гибель земли начинается с исчезновения на ней леса. История развития человеческого общества знает немало трагических примеров, когда неумеренная, безоглядная хищническая вырубка лесов становилась началом разорения целых народов, исчезновения городов и селений, гибели обширных и богатейших государств. Насколько сильно потряс систему природы живший до нас человек, можно судить по таким фактам.

Разорение земли начал еще царь Соломон, которому библейская легенда приписывает необыкновенную мудрость, простирающуюся до фантастической способности "говорить и со зверями, и с дикими птицами, и с ползающими тварями, и с рыбами". Но, видимо, при всей своей мудрости, Соломон не смог предвидеть, какому процессу кладет он начало, когда задумал соорудить дворец и знаменитый иерусалимский храм. Для этого строительства 80 тысяч иерусалимских дровосеков с согласия царя Тира Хирама за несколько лет начисто вырубили леса знаменитого ливанского кедра. Горные склоны, где произрастали эти леса, обнажились, подставив землю губительному действию солнца, сухих и жарких ветров и сточных вод. Уже через несколько лет на месте непроходимых зарослей кедра появились песчаные пустыни, которые и поныне занимают преобладающую часть Ливанского государства. Известный всему миру своей ценной древесиной ливанский кедр нынче можно найти в Ливане в двух-трех местах, да и то в виде отдельных деревьев или небольших кулижек. Самый большой "массив" ливанского кедра, по определению специалистов, насчитывает сейчас около 400 деревьев. Вырубка кедровых лесов дровосеками Соломона привела ливанский народ к такому тяжелому бедствию, которое дает себя знать и сейчас, по прошествии трех с лишним тысяч лет после того, как был срублен последний кедр для иерусалимского храма.

Древние греки, вероятно, радовались умножению своего сельскохозяйственного богатства, когда сводили леса, чтобы расширить посевы. Но уже в 1835 году посетивший Грецию французский поэт, историк и государственный деятель Альфонс де Ламартин писал: "Земля Греции превратилась в саван для народа, она похожа на старый склеп, из которого кости вынуты, а самые камни разбросаны и потемнели от времени". Для такой потрясающей характеристики были все основания. В период расцвета греческой культуры здесь было занято лесами 65 процентов территории. А сейчас леса занимают только 15 процентов, да и то из них продуктивные леса составляют лишь 4 процента. Люди вырубали лес, чтобы сеять злаки и выкармливать скот на пастбищах, а природа отомстила им за неосмотрительность. Ныне в Греции сохранилось только 2 процента некогда обрабатываемых полей. Пращуры современных греков едва ли желали бед и несчастий своим потомкам и уж, конечно, не предполагали, что 98 процентов "отвоеванных" ими у леса пашен через несколько столетий станут бесплодными, погибнут от эрозии.

Пустыни простираются сейчас и на месте богатого когда-то и могущественного Вавилона. А ведь именно здесь, в среднем и нижнем течении Тигра и Евфрата, зародилась одна из древнейших земледельческих культур, развившаяся на базе оросительных систем азиатского двуречья. Вавилоняне были одними из первых земледельцев, кто рано понял, что сельское хозяйство станет источником народного благоденствия, если разумно использовать не только землю и воду, но и лес. Найденный при раскопках Кодекс законов вавилонского царя Хаммурапи был едва ли не самым древним законодательным актом, предусматривающим меры охраны почвы, вод и лесов в масштабе целого государства. Однако в погоне за расширением посевных площадей вавилоняне вырубили леса, подписав этим "смертный приговор" плодородным землям.

Там, где сейчас раскинулась ливийская пустыня, занимающая около 2 миллионов квадратных километров, или столько же, сколько занимают вместе лесостепная и степная зоны европейской части СССР, когда-то пышно цвели и плодоносили богатейшие земли Карфагена. Культура земледелия здесь была, по тем временам, настолько высока, что когда римляне захватили Карфаген, они в первую очередь перевели на свой (латинский) язык 28-томный труд карфагенянина Магона, содержащего множество полезных советов по ведению сельского хозяйства. Но пока римский писатель и государственный деятель Катон Старший доказывал в сенате необходимость этого перевода, демонстрируя плоды карфагенских нив и садов, его соотечественники усердно грабили и разоряли земли побежденного Карфагена, считавшегося тогда самой богатой житницей мира. Они начисто вывозили урожай в свою страну, вынуждая карфагенских крестьян вырубать леса, чтобы расширить посевы для собственного прокормления, разрушали оросительные системы, производили массовую заготовку древесины, вырубая леса. Процесс обеднения почв шел, как говорится, по проторенной дорожке - не стало леса, и сточные воды беспрепятственно смывали плодородный слой со склонов Атласских гор, обнажая камень и песок. Этот песок, подхваченный ничем не сдерживаемым ветром, засыпал плодородные поля и нивы. Разграбление карфагенской земли довершили позднее вторгшиеся сюда вандалы - древнегерманские племена, известные своими особо жестокими войнами с Римом в V веке нашей эры. Они вырубили остатки лесов, разрушили города и акведуки, подающие воду на поля, вытоптали луга и пастбища. И теперь, глядя на безлюдную и бесплодную ливийскую пустыню, трудно поверить, что некогда здесь был один из богатейших земледельческих районов мира.

Во всех этих и многих других фактах появлению пустыни, как видите, предшествовала непомерная вырубка лесов. И у французского писателя прошлого столетия Франсуа Рене де Шатобриана были все основания заметить, что "леса предшествовали человеку, пустыни следовали за ним".

Не надо, однако, думать, что только наши предки, так неразумно вырубая леса, открывали "зеленую улицу" эрозии почвы. И в наши дни при неумелом землепользовании эрозия почвы может развиваться очень быстро.

Все мы не раз, вероятно, наблюдали, как ранней весной, когда под лучами солнца начинает таять снег, с полей сбегают говорливые ручейки, отыскивая себе путь в почвенных щелочках и понижениях. Присмотритесь к этим ручейкам. Вы видите, какие они мутные?

Это потому, что каждый ручеек уносит с собой изрядную частицу верхнего, наиболее плодородного слоя почвы. И когда весенние ручейки журчат особенно звонко, земледелец ждет беды. Соединяясь, ручейки превращаются в мощные потоки, сметающие на своем пути все преграды. Они смывают посевы, размывают дороги, заносят поля илом и песком, образуют в почве промоины, которые потом превращаются в овраги.

Талая и дождевая вода, стекающая весной с полей, - это первоначальная форма водной эрозии, называемая ручейковой или струйчатой эрозией. При такой эрозии на пашне образуются небольшие промоины, ложбины, не представляющие на первый взгляд какой-либо опасности. Но если их сразу не заровнять, не принять мер для сдерживания водного стока, то промоины постепенно превратятся в овраги. Наступит вторая форма водной эрозии - овражная, избавиться от которой гораздо сложнее, чем от ручейковой. Овраги расчленят поля, затруднят механизацию их обработки, сократят полезную площадь пашни. К тому же усиленный сток талых и дождевых вод в овраги обеднит водный режим местных рек и озер, а это ухудшит микроклимат местности. Тогда на этих полях хорошего урожая не жди.

Словом, звонкие ручейки - это начало бурного процесса водной эрозии, одного из самых коварных врагов земледельца. Это враг не только лишает почву плодородия, но и становится спутником засухи.

Ученые подсчитали, что ежегодно в нашей стране смывается около 500 миллионов тонн почвы. С полей при этом уносятся сотни тысяч тонн азота, фосфора, калия и много других элементов, без которых растения не могут нормально развиваться и плодоносить. Если бы этот урон не восполнялся ежегодно вносимыми удобрениями, то подверженные водной эрозии поля давно бы перестали давать урожай.

И еще один вред приносит водная эрозия: без всякой пользы каждый год с полей выносится до 60 миллиардов кубических метров воды. Если бы удалось задержать на полях хотя бы половину этой влаги, то и тогда дополнительный урожай зерна у нас составил бы свыше 2 миллиардов пудов, то есть почти столько, сколько требуется зерна на пропитание всему населению страны в течение года.

Ущерб от водной эрозии сельскому хозяйству огромен. Специалисты подсчитали, например, что если бы овраги только центральной полосы России превратить в пахотные земли, то зерна, собранного с этой площади, хватило бы для обеспечения хлебом в течение года всего населения Москвы и ее пригородов.

Родная сестра водной эрозии - ветровая эрозия не менее вредна. В степных районах она оборачивается в иные годы настоящим бедствием. Ветры достигают здесь необыкновенной силы, вызывая пыльные, или "черные", бури, которые способны поднять сотни тонн почвы вместе с посевами, перебросить на многие километры и засыпать там поля и нивы. В южных районах, на Кубани, в Ставрополье, Поволжье "черные" бури наносят в некоторые годы весьма ощутимый урон земледелию.

Надо сразу оговориться, что ветровая эрозия тоже возникает там, где бездумно уничтожается зеленый заслон ветрам - лес. В этом отношении поучителен горький пример США, где для многих зон ветровая эрозия стала национальным бедствием. Одна из таких зон находится в бассейнах рек Миссисипи - Миссури и Огайо.

Здесь с конца XVIII столетия началось освоение земель под пашню. Были вырублены непроходимые когда-то леса, выжжены прерии - обширные степные пространства с высокостебельной травянистой растительностью. Монокультурное земледелие, при котором возделывалась преимущественно пшеница, довершило дело. Скоро плодородие почвы здесь почти полностью утратилось, земля превратилась в пыль, которая стала легкой добычей ничем не сдерживаемых сухих ветров. Вот что писал по этому поводу известный американский ученый Беннет: "За короткий промежуток времени здесь было серьезно повреждено 282 миллиона акров (акр - 0,4 гектара - С. Н.) сельскохозяйственных угодий, лугов и пашен. Кроме того, эрозия опустошительно отразилась еще на 775 миллионах акров. Около 100 миллионов акров пахотопригодной земли - лучших угодий для зерновых культур - практически для нас окончательно утрачены. Восстановить их мы уже не в состоянии. В настоящее время в результате эрозии мы теряем ежегодно территорию, равную 200 фермам по 40 акров каждая".

По подсчетам того же Беннета, в США ежегодно уносится водой и ветром 3 миллиарда тонн почвы. Нетрудно представить, какие это несет последствия для почвенного плодородия и вообще для сельского хозяйства, если пыльные бури за несколько минут могут смести 20-сантиметровый слой почвы на тысячах гектаров. А для восстановления почвенного слоя всего лишь в 2 сантиметра понадобится, по подсчетам ученых, от 300 до 1000 лет.

Особая опасность ветровой эрозии состоит в том, что, в отличие от водной, она проявляется не сезонно, а постоянно в течение всего года. Весной ветры сдувают верхний разрыхленный и наиболее плодородный слой почвы, обнажая только что высеянные семена, подставляя их под губительный зной солнца или делая легкой добычей птиц. Летом ветер оголяет корневую систему посевов, и корни высыхают от смертоносного действия прямых солнечных лучей. Осенью ветер иссушает и выдувает пашню, подготовленную для посева озимых, а зимой сметает снег с полей, резко сокращая запасы влаги в почве. Да и озимые посевы без снежного укрытия часто вымерзают.

В достаточно облесенных районах нечерноземного Центра ветровая эрозия проявляется нечасто и слабо. Но и здесь земледельцам Смоленской, Калининской, Рязанской, Московской областей хорошо известно явление так называемой первичной дефляции - постепенного выдувания почвы. Хлеборобы не раз, вероятно, наблюдали, что вспаханная и подсохшая пашня начинает вдруг "куриться" даже при едва заметном дуновении ветерка. Крошечные завихрения проносятся по полю, взметая фонтанчики пыли. При слабом ветре такие "курения" не могут принести большого вреда почве, если, конечно, бывают редко. Но как только скорость ветра достигнет 6-8 метров в секунду, начинается усиленное иссушение и разрушение почвенного слоя, перевеивание песка, перемещение мелкозема. Это уже начало ветровой эрозии.

Итак, мы теперь знаем, что у тонкого почвенного слоя есть страшные и неумолимые враги. Они могут разрушить плодородную мантию нашей планеты, особенно при нашем неумелом хозяйствовании на земле, и тем ввергнуть ее в такую катастрофу, последствия которой будут ощущать многие поколения людей.

Как же быть? В человеческих ли силах бороться с эрозией почвы? Можно ли остановить, предупредить этот процесс?

Да, можно.