Век древесины

Человек все больше начинает денить лес как физико-географический фактор. Но главной ценностью леса по-прежнему остается древесина. Поэтому наиболее общим и верным признаком экономического значения лесов и лесного хозяйства служит непрерывно возрастающий спрос на древесину.

Век древесины

Древесина справедливо считается извечным, наиболее универсальным и самым распространенным из всех известных человеку природных и искусственно создаваемых материалов. Как показал немецкий исследователь Ю. Липс, в истории материальной культуры общества так называемый каменный век был одновременно веком дерева и преобладающим ремеслом в древнейшие времена было производство деревянных предметов.

В докладе о состоянии ж задачах лесного дела, «составленном в ФАО видными представителями двенадцати стран вскоре Go окончании второй мировой войны, говорится: «Леса играли колоссальную роль на всем протяжении развития человека, начиная с примитивного состояния номад до создателя ныне существующего сложного общества. Его жизненный путь всегда обусловливался наличием или отсутствием лесных материалов... Высокий жизненный уровень требует обильного применения дерева, и трудно представить себе распространение знаний по всему миру без древесины в виде бумаги»⁴².

Особого внимания заслуживает характеристика технического прогресса в области применения древесины: «В лаборатории под электронными микроскопами и в пробирках древесина, которую раньше рассматривали лишь как пиломатериал или топливо, в настоящее время сильно изменила свой характер. С помощью процессов, вышедших из экспериментальной стадии, древесина превращается в плотные вещества прекрасной зернистости, обладающие блеском полированного мрамора и отличающиеся такой прочностью, что из них изготовляют пропеллеры для мощных самолетов. Слои бумаги из древесной массы превращают в прозрачные листы пластмассы, которая весит наполовину меньше алюминия, но отличается почти таким же сопротивлением разрыву, как сталь. Древесина претерпевает такие превращения, что ее можно сгибать и скручивать, как резиновый шланг. Ее свойства изменились таким образом, что клен можно сделать более твердым, чем черное дерево, из дуба можно получить синтетические материалы легче бальсы.

Возможности химической переработки древесины едва только затронуты. Но из нее уже получают удобрения, пластмассы и даже взрывчатые вещества. Древесина, превращенная в искусственный шелк, дает прекрасные изделия для миллионов людей. В настоящее время из древесных опилок можно получить сахар, спирт, синтетический каучук и продукты питания с большим содержанием протеинов. В некоторых странах даже снова стали использовать древесину как топливо, так как новые методы сжигания в газогенераторах обещают дать мощный источник тепловой энергии»⁴³.

Совсем недавно, в первой четверти нашего века, использование древесины ограничивалось веками проверенными областями ее применения. Например, сосна предназначалась лишь для строительства как пиломатериал или в круглом виде, а также для изготовления шпал, столбов линий связи, для крепления шахт, простейшей мебели и других сходных изделий. Еловая древесина, начав служить сырьем для целлюлозно-бумажной промышленности, долгое время считалась в этой области незаменимой. Древесина кедра в основном шла для карандашного производства. Из дуба издавна изготовляли ценную мебель, а также клепку, детали машин, токарные изделия, колеса и т. д. Береза ценилась более всего потому, что на Руси всегда любили баню с березовыми вениками. Этот перечень областей использования основных древесных пород можно было бы не приводить, если бы не крупные изменения, происшедшие за последние десятилетия. И началось все с березы. Это она прежде всего приобрела свое промышленное лицо. Ныне — это ценное сырье для фанерной промышленности, мебельного производства, спортинвентаря. Практикой доказано, что и сосновая древесина — не только строительный материал и предмет механической обработки, но и прекрасное сырье для целлюлозно-бумажной промышленности при сульфатном и других новых способах варки целлюлозы. Крафт-бумага и мешки для удобрений и цемента, тарный картон и упаковочная бумага, древесно-волокнистые плиты и т. д.— все это ныне вырабатывается из соснового сырья, включая отходы. Древесина сосны ценится и как химическое сырье.

Советскими учеными Л. П. Жеребовым и Н. И. Никитиным более 20 лет назад были разработаны способы химического использования древесины лиственницы. Теперь на этой породе будет основана значительная часть целлюлозно-бумажной промышленности в азиатской части СССР. Большое значение приобрел тополь, который ранее ценился лишь как быстрорастущее тенистое дерево и разводился на усадьбах и обочинах дорог. В Италии, Чехословакии, Австралии и в других странах появились промышленные плантации тополя (на неудобных для сельского хозяйства пойменных землях, а также посадки у дорог, по границам полей и т. п.), которые служат иногда единственной сырьевой базой крупных целлюлозно-бумажных комбинатов. Здесь с 1 га культур уже на 15— 20-м году их роста снимается столько древесины, сколько в 100-летнем еловом лесу I и II бонитетов. Этот опыт находит применение и у нас, особенно на Украине, в Грузии, на Северном Кавказе.

Возросла роль осины. Осина, как и тополь, растет довольно быстро и в современных условиях может быть использована для целлюлозно-бумажной промышленности, для гидролизного производства, производства самых различных древесно-волокнистых материалов, не говоря уже о все расширяющемся использовании ее в спичечной и тарной промышленности — этих древних потребителей осины.

Словом, мы идем к тому, что древесина любой породы станет ценным промышленным сырьем. Однако нельзя забывать, что современная техника, а тем более техника будущего, ориентируется на материалы высокой прочности, долговечности и экономичности, а также на высококачественные виды топлива. Время деревянных станков и кораблей, как и время телег и саней, безвозвратно минуло. Поэтому лес как строительный материал постепенно вытесняется. Это явление отражает более общий процесс, характерный для нашей эпохи. Во всем мире несравненно быстрее, чем потребление древесины, растет расходование и производство металлов, железобетона, стекла, цемента, пластмасс, кирпича и других строительных и промышленных материалов. В промышленности наблюдается тенденция к переходу с растительного и животного сырья на сырье неорганического происхождения. Так, в СССР в 1913 г. животное и растительное сырье, к которому относится и древесина, составляло в балансе промышленного сырья 2/з общего потребления, а ныне составляет всего около 1/4.

В одних случаях это выражается в прямой замене древесины (например, металлическими и железобетонными конструкциями и деталями), а в других — большими изменениями в характере и способах ее применения.

В литературе встречаются недостаточно проверенные, но вполне вероятные указания о том, что сейчас известно до 15 000 видов изделий из древесины (во время второй мировой войны было лишь 5000), причем это число может возрастать неограниченно. Этот факт лесные специалисты называют технической революцией в применении древесины. И они правы. Однако нужна небольшая оговорка. Изменение произошло не столь внезапно, как обычно изображается. Не все воспринимаемое ныне как новое действительно ново. Например, нередко за нечто совершенно новое выдаются древесные пластики, прессованная древесина, а они демонстрировались на международных выставках еще 70—80 лет назад.

За новую продукцию у нас привыкли выдавать бытовые изделия из целлюлозы и бумаги, между тем еще у А. Ф. Писемского есть такой эпизод.

Один из волжских городов. Вернувшийся из Петербурга молодой помещик Шамаев раскрывает на глазах у дядюшек и тетушек ящик с вещами, купленными в английском магазине «Для дома». Перед пораженными родственниками мелькают какие-то необычайные тарелочки, вазочки, умывальники. А Шамаев снисходительно объясняет отсталым провинциалам, что это, мол, «ныне изобрели, из бумаги все делают»⁴⁴.

За последние десятилетия в большинстве стран мира производство и потребление древесины возросли во много раз. Об изменениях, происшедших в СССР в области заготовки древесины и производства некоторых видов ее продукции, можно судить по таким примерам.

В 1913 г. промышленная заготовка леса составляла всего 67 млн. куб. м, в 1940 г. достигла 246 млн., а в последние годы держится на уровне 370—380 млн. куб. м. Производство пиломатериалов выросло с 14,2 до 105 млн. куб. м, и сейчас наблюдается некоторая стабилизация. Зато стремительно развиваются отрасли глубокой переработки древесины. Так, производство фанеры с 203 тыс. куб. м в 1913 г. увеличилось до 1800 тыс. куб. м, а через десяток лет еще удвоится. Царская Россия к 1913 г. выпускала 270 тыс. т бумаги, а теперь производится 3500 тыс. т «хлеба культуры», причем и этого не хватает. Строящиеся и подготовленные к пуску новые целлюлозно-бумажные предприятия скоро позволят нам удвоить ежегодный выпуск бумаги. Еще быстрее возросло и продолжает растя крайне отсталое в прошлом производство картона, особенно тарного.

Всего несколько лет назад в стране появились заводы по производству древесноволокнистых и древесностружечных плит. Но уже за пять лет их выпуск вырос более чем в два раза. Расширяется производство всевозможных древесных пластиков, столярно-строительных деталей, тары, спортинвентаря, канцелярских принадлежностей.

Мебельная промышленность была представлена до революции единичными фабриками, работавшими большей частью по заказам знати и крупных домовладельцев.

Население обходилось нехитрыми и дешевыми изделиями кустарных мастерских. Теперь мебельная промышленность стала отраслью индустрии.

Громадное развитие в наше время получила лесохимия, вырабатывающая из древесины всевозможные твердые и жидкие продукты большого народнохозяйственного значения. По мере роста промышленной переработки древесины увеличивался экспорт ее продукции.

Интересно отметить особенности эволюции лесного экспорта нашей страны вообще. В первые годы Советской власти экспорт леса быстро возрастал. Только с 1922 по 1930 г. вывоз обработанного леса увеличился в 7 раз, необработанного — в 25 раз, фанеры — в 15 раз. Удельный вес лесных материалов в общем экспорте нашей страны с 10,8% в 1913 г. поднялся до 20% в 1938 г. В ходе последующего развития советской экономики начали расширяться возможности вывоза за границу изделий тяжелой промышленности (машин, оборудования и т. п.), а лесные материалы во все возрастающем количестве шли на внутренние нужды страны, поэтому удельный вес их в общем экспорте снизился. В последние годы экспорт леса вновь пошел в гору, хотя мы продаем все еще мало обработанного леса. В 1952 г. было продано за границу 0,7 млн. куб. м пиломатериалов, а в 1962 г.— 6,0 млн.; экспорт фанеры увеличился в полтора раза; экспорт бумаги за последние годы держится на уровне 140— 150 тыс. т. Общий объем экспорта лесных товаров в переводе на круглый лес составил в 1964 г. 16,6 млн. куб. м. Наиболее крупным покупателем советских лесных товаров, как и в давние времена, являются Великобритания, Нидерланды и Бельгия. В последние годы к ним присоединились и многие наши восточные соседи — Япония, Турция, Иран, Монгольская Народная Республика и др.

Весьма характерен рост цен на лесные материалы. Так, если с 1937.no 1955 г. в Англии цены на свинец выросли в 2,5 раза, нa цинк — в 2 раза, то шведские пиломатериалы за этот же период подорожали в 5 раз, пропсы — в 4,3 раза, балансы — в 4,5 раза, газетная бумага — в 6 раз. Мировые цены почти на все сельскохозяйственные продукты с 1954 по 1961 г. упали на 20—30% и даже более, цены на продукты тяжелой промышленности также несколько снизились, импортная же древесина в ряде стран (Голландия, ФРГ и др. подорожала. Это обстоятельство хотя и сдерживает расширение сферы применения древесины в капиталистических странах, но тем не менее свидетельствует об огромном росте значения лесных материалов в зарубежной экономике.

В Советском Союзе цены на лесные материалы устанавливаются и регулируются государством с учетом требований экономических законов социализма и закона стоимости. Это исключает случайное их изменение. Поэтому у нас цены на лесные товары лишь отчасти являются показателем изменения экономического значения древесины. Все же в 1966 г. попенная плата за древесину, выплачиваемая государству лесозаготовителями, была повышена в среднем в три раза.

Глядя на общую картину бурного роста промышленного потребления древесины у нас и за рубежом, нельзя не согласиться с встречающимся в международной лесо-экономической литературе утверждением, что «век древесины столько же впереди нас, столько и позади». Но в то же время наш век, рассматриваемый в таком плане,— это век глубоких качественных изменений в промышленном потреблении древесины. В царской России из общего объема всей заготавливаемой древесины, взятого с включением всех видов промышленных, местных и крестьянских заготовок, на долю деловой древесины приходилось 30—35%, а дровяной — 65—70%. Уже к 1928 г. доля дров упала до 50%, затем, к 1950 г., снизилась до 40, а теперь составляет лишь 25 %. Правда, в последнее время выяснилось, что столь резкое снижение «доли» дров далеко не всегда было следствием технического прогресса. В ряде случаев это произошло из-за простой недооценки вопросов снабжения топливом населения, сельских школ, больниц и т. п. Но это не меняет общую закономерность постепенного вытеснения дровяного топлива.

В последние годы есть тенденция к дальнейшему снижению доли дров в общем топливном балансе страны. В Швеции, например, двадцать лет назад расходовавшей на топливо примерно такую же долю (38—40%) заготавливаемой дервесины, как и СССР, по данным статистики, сейчас на топливо идет всего 10—11%. Но шведские лесные специалисты считают эти сведения не характерными для страны. Они говорят, что теперь в стране древесным топливом не пользуется никто, кроме мелких крестьян, эксплуатирующих свои небольшие лесные участки.

Правда, в ряде стран, например во Франции, ФРГ, Японии и других, немало древесины используется на нужды отопления в виде прессованного угля. Дефицит лесоматериалов растет. В Европе, еще в 1950 г. имевшей 4 млн. куб. м избытка, в 1965 г. выявился дефицит в 33 млн. куб. м. Ожидают, что к 1975 г. он достигнет 70 млн. куб. м.

Во всех экономически развитых странах мира главными потребителями древесины в наше время стали или становятся отрасли глубокой переработки древесины — производство фанеры, бумаги, картона, вискозной целлюлозы, всевозможных листовых и штампованных материалов.

И все это происходит при очень незначительном расширении лесозаготовок и лесопиления. В Канаде, Швеции, Финляндии, Норвегии на нужды названных производств идет примерно половина всей заготавливаемой древесины, в США — одна треть. Такую долю будет скоро отдавать химической переработке и Север нашей страны. Суточная производительность современной бумажной машины — 500 т. Для питания такой машины целлюлозной и древесной массой ежесуточно расходуется 2500 куб. м балансовой древесины, а в год — немногим меньше 1 млн. куб. м. Чтобы получить такой баланс, надо снять за год лесной «урожай», выращенный в течение 50—60 лет, с площади 6 тыс. га. Недавно у нас на новых комбинатах заработало несколько таких сверхмощных лайнеров бумажной индустрии. И тут мы сталкиваемся с одним из сложнейших противоречий в развитии производственной культуры XX века. Перед нами, с одной стороны, великолепные чудо-машины, без которых немыслима современная культура, с другой — все нарастающая вырубка лесов, которая может вызвать непоправимое понижение водности рек, открыть ворота пескам Гоби в Забайкалье и холодным воздушным потокам из Арктики в европейскую часть СССР.

Конфликт между этими явлениями настолько велик, что некоторые защитники культурного прогресса шлют проклятия в адрес машин, работающих для этого прогресса. Например, один из уважаемых наших соотечественников, справедливо упрекая центральные лесозаготовительные организации за недостаточное радение о лесах, иронизировал, что им-де в столице не слышен хрип осатанелой техники, вгрызающейся в лесную целину. Речь идет о тракторе и бензопиле, пользуясь которыми бригада лесорубов за день может заготовить едва два-три десятка кубометров, т. е. одну сотую часть суточного пайка бумажной машины.

Возрастающий расход древесины на производство бумаги, картона, вискозы и уменьшение запасов спелого леса вызывают озабоченность особенно в странах, где производство этих продуктов играет важную роль в национальной экономике. Многие специалисты — работники леса и химики, заглядывая вперед, спрашивают, из какого же сырья будут производиться названные виды изделий, скажем, через 50—60 лет, т. е. к моменту «созревания» ныне восстанавливаемых лесов, если спрос на них увеличится в 4—5 раз? Ведь увеличение прироста и запасов леса в такое же число раз явно исключено.

Выдвинуто много гипотез. Одни считают, что жизнь заставит производить бумагу и ряд других изделий из сырья, получаемого методами синтеза тех или иных видов органических веществ. Первые и неплохие образцы бумаги из искусственных полимеров уже получены. Правда, запасы всех видов органических веществ, доступных для эксплуатации (уголь, нефть, газ и др.) и пригодных для замены естественных полимеров (целлюлоза) синтетическими, на земле так или иначе ограниченны. Их воспроизвести невозможно, тогда как лесная и другая растительность вполне и широко воспроизводимы. Другие уверяют, что химия будущего не только не откажется от древесины, а, напротив, превратит ее, особенно в районах, лишенных ископаемого сырья, в основной вид сырья и потребует невиданного расширения лесного хозяйства.

Главная задача ученых и практиков лесного дела — на базе новейших достижений добиться такого использования древесины, чтобы растущая потребность в изделиях из нее не слишком увеличивала расход сырья. Задача эта не новая. В ходе развития техники и экономики лесного дела и прежде старались получить возможно большее количество конечных продуктов высокой стоимости. Например, в старых лесопромышленных районах России (центр, запад, северо-запад, Украина) в 1913 г. стоимость всех продуктов из лесного сырья в расчете на 1 га используемых лесов составляла в современных ценах 13 руб., к 1940 г. она увеличилась до 28 руб., а к 1963 г. — до 35 руб. Но достигнутый у нас уровень в 2—3 раза ниже, чем в странах с наиболее развитой лесной промышленностью. Между тем в век химии мы располагаем в этой области удивительно многообещающими возможностями. Зачем отказываться от них?!

Так, до последнего времени огромное количество деловой древесины — 35—40 млн. куб. м — затрачивалось на производство тары и упаковочных материалов. Из этого количества 6—8 млн. куб. м покрывалось за счет возвратной тары, а для получения остальных 25—30 млн. приходилось ежегодно вырубать лес на территории шириной 2,5 км и протяженностью 600 км (расстояние от Москвы до Ленинграда).

Сейчас принимаются самые широкие меры по замене деревянной тары картонной. Доказано, что 1 т картона, вырабатываемая из дровяной древесины и отходов, заменяет 10—15 куб. м деловой древесины. Тара из картона в 6—7 раз дешевле деревянной, более транспортабельна и удобна. При условии доведения выпуска тарного картона до 3500 тыс. т страна ежегодно будет экономить на производстве тары десятки млн. куб. м деловой древесины, а по затратам — 1,3 млрд. руб. Кроме того, разовая экономия на капиталовложениях составит около 1,5 млрд. руб.

Большую экономию деловой древесины обеспечивает развитие производства древесноволокнистых и стружечных плит, вырабатываемых также из низкокачественного сырья и отходов, но заменяющих первосортные пиломатериалы. Древесные отходы или дровяное лиственное сырье для таких производств могут быть заготовлены у нас в огромных количествах в любом лесном районе.

Известные всем отрасли деревообработки используют сравнительно небольшую часть поступающего сырья. Готовая продукция по отношению к сырью составляет в лесопилении 60—62%, в фанерном производстве — 40—42, в производстве строительных деталей — 60, в паркетном производстве — 56, в столярно-мебельном — 45—50, в производстве лыж — 30, катушек — 5 %. В СССР отходы при обработке и переработке древесины составляют не менее 70 млн. куб. м, из них 43 млн. при первичной обработке и 27 млн.— при последующей.

Лесосечные отходы при современных объемах заготовок, даже если не считать пней и коры и не касаться отпуска древесины в лесах первой группы и в колхозных лесах, составят не менее 80 млн. куб. м. К этому надо прибавить около 20 млн. куб. м товарной древесины, оставляемой в лесу на корню при условно-сплошных рубках, или заготовленных, но не вывезенных лесных материалов. Общее количество отходов стволовой древесины, получаемых при заготовке, вывозке, обработке и переработке древесины, достигает 140 млн. куб. м, или до 40% всей отпускаемой лесным хозяйством древесины.

Отходы древесины в лесном хозяйстве и лесной промышленности зарубежных стран выражаются в таких же относительных показателях. Но так как значительная часть отходов используется там в качестве вторичного сырья, потери выражаются в меньших конечных величинах. Например, в США из 140 млн. куб. м отходов в промышленное использование идет 35—40 млн. Предприятия Канады, Финляндии, Швеции и наши новые целлюлозно-бумажные комбинаты, работающие на отходах древесины (производство крафт-бумаги, картона, древесноволокнистых плит и др.), помимо собственных отходов систематически скупают отходы окружающих деревообрабатывающих предприятий в радиусе 300—500 км. При этом постепенно исчезает самое представление об отходах как о бросовом материале. Они становятся ценным вторичным сырьем.

Успешно развивается в СССР и гидролизная промышленность, превращающая отходы древесины в спирт, кормовые дрожжи, фурфурол. Появились десятки заводов, вырабатывающих из отходов и низкокачественной древесины разного рода плиты. По инициативе латвийских специалистов в разных концах страны налаживают переработку хвои в витаминную муку. Большой опыт утилизации отходов накоплен в «цехах ширпотреба» лесхозов центральных районов, вырабатывающих для нужд местных колхозов всевозможный инвентарь и бытовые изделия. Однако уровень и масштабы названных производств пока таковы, что они позволяют перерабатывать не более 5% ежегодных отходов.

Что же нужно делать дальше, какие способы реализации отходов развивать? Приемлем и хорош любой способ, который позволяет с выгодой для народного хозяйства перерабатывать имеющиеся ресурсы. К примеру, очень перспективно энергохимическое использование лесосечных отходов, особенно небольшого накопления. Широко могут применяться промышленные способы механической переработки этих отходов на передвижных установках и на нижнем складе в разного рода полуфабрикаты: болванки для колодок, челноки, колесные спицы, мебельные детали и пр.

Отходы, даже перерабатываемые, не красят наше лесное дело. Поэтому задача максимального использования сырья при изготовлении основной продукции (пиломатериалы, фанера) по-прежнему остается главной. Широкого внедрения заслуживает технология выработки клееных досок и пластин с максимальным использованном пиловочника на самом лесозаводе, предложенная профессором П. П. Аксеновым. Разработаны и другие эффективные, но у нас слабо используемые способы повышения выхода фанеры. Большую экономию древесины в целлюлозно-бумажном производстве может дать бросовая бумага — макулатура. Из этого вторичного сырья в США производят 25 % всей бумаги, в Японии — 33 %.

Умело и настойчиво используя все возможные способы переработки отходов на базе современной техники, мы могли бы через 10—15 лет удвоить выход конечных продуктов из древесины, лишь на 10—20% увеличив заготовку свежего сырья, и сэкономить не один миллиард рублей. Борьба за рациональное использование и экономию древесины должна явиться кровным делом не только тех, кто занят заготовкой, обработкой, переработкой или потреблением древесины, но и тех, кто выращивает лес, кто его оберегает и ухаживает за ним, т. е. работников лесного хозяйства. Экономное, бережное отношение к лесным богатствам должно лежать в основе всех звеньев лесохозяйственного производства. Это в наш век — основной путь для налаживания высококультурного интенсивного лесного хозяйства. Вот почему при изучении и разработке проблем лесного хозяйства теперь не только нельзя отвлекаться от задач правильного использования лесных материалов, но приходится начинать с них⁴⁵.

До того как научиться пользоваться древесиной в качестве сырья, человек добывал в лесу дары природы, годные для непосредственного потребления, — дичь, орехи, грибы, ягоды, мед, лекарственные растения и т. п. Эти продукты леса, получившие позднее название побочных (по отношению к заготовкам древесины), служат человеку многие тысячелетия. При этом применяются простейшие средства труда — капканы, колот, топор, коса и т. п.

В самом деле, чем мы отличаемся от наших древнейших предков, когда с берестовым лукошком в руках кланяемся в лесу каждому грибу и ягоде или когда, пользуясь примитивным колотом, собираем кедровые орехи? Даже в охотничьем деле, если не считать промышленного звероводства, все остается в сущности как столетия назад. И что же! Даже в условиях нынешних технических достижений в народном хозяйстве побочное пользование лесом продолжает сохранять в своих древнейших формах определенное экономическое значение, и даже при низких современных заготовительных ценах в ряде лесных областей выручка от его продукции достигает 5—6% стоимости заготавливаемой древесины. По СССР в целом это равняется корневой стоимости почти 20 млн. куб. м. Особенно важной и доходной отраслью является, как мы уже видели выше, добыча живицы. Она будет, по-видимому, сильно развиваться я впредь

Однако ресурсы орехов, ягод, грибов в десятки и сотни раз больше собираемого. Но тут мы сталкиваемся с трудно преодолимыми препятствиями. Эти дары леса очень разбросаны, неравномерно воспроизводятся по годам, кроме того, их сбор и добыча пока почти не поддаются механизации и по времени совпадают с сельскохозяйственными работами. Все это не позволяет создавать самостоятельные специализированные предприятия, и даже обычные промыслы экономически малорентабельны. Конечно, пользование побочными продуктами будет по-прежнему поддерживаться и развиваться на спортивной и бытовой основе. Промысловая же организация этого дела, как показывает опыт, должна идти параллельно с основной, лесозаготовительной и лесохозяйственной деятельностью лесных предприятий и промысловых организаций. В последние годы лесхозы центральных и других густонаселенных районов с благоприятными природными условиями не ограничиваются естественными дарами леса, а создают на резервных лесных землях большие плодовые сады, вводят прямо к леса орехоносы и некоторые виды плодовых деревьев и ягодников. На лесных землях РСФСР намечено создать 190 тыс. га лесосадов. Особенно много и успешно работают в этом направлении лесоводы Волгоградской области, Таджикистана и Киргизии.