Снова тайга

Первые впечатления не всегда точны. Стоило нам побродить по тайге месяц-другой, и она уже не казалась нам однообразной.

Аконит

Прежде всего напочвенный покров состоит здесь не из одних мхов. Зеленых мхов и болотного мха сфагнума в тайге, как в каждом темнохвойном лесу, много, но среди них то краснеет брусника, то чернеет черника. Местами кислица или ландыш покрывают сырую почву, а то появляется папоротник. В других местах растут таежные травы: борец, живокость, скерда.

Наряду с еловыми мы встречали и пихтовые, а чаще смешанные пихтово-еловые леса. В Чулымской тайге пихта не только постоянный спут ник ели, но и местами господствующая здесь порода. На первый взгляд пихта кажется очень похожей на ель, и неопытные люди их обычно путают. Однако, если внимательно приглядеться, нетрудно заметить, что она отличается от ели и по общему виду, и по цвету коры, и по хвое. Крона ели раскидистая, треугольная, а у пихты она узкая, с заостренной вершиной. Кора пихты светло-серая и более гладкая, чем еловая. Но особенно эти породы разнятся по хвое: хвоя ели колючая и четырехугольная, у пихты же она мягкая, плоская. Еловые шишки опущены вниз, а не ветвях пихты шишки стоят как свечи.

По биологическим свойствам пихта близка ели. Подобно ей, она любит хорошую и слегка влажную почву, но еще более теневынослива. Цветет пихта, как и ель, в начале лета — в мае. В период цветения на ее ветвях появляются малиново-красные и красновато-желтые шишки-цветы. Поздно осенью в них созревают семена.

Многие десятки и сотни квадратных километров тайги занимают гари. Чаще всего это заболоченные, с поваленными и гниющими древесными остатками, заросшие густой и высокой травянистой растительностью пространства. Леса восстанавливаются очень медленно; пройдут десятки, а иногда и сотни лет, пока здесь вновь зашумит тайга. Осина и береза первые заселяют освобожденные от хвойных пород пространства. А дальше все происходит так, как это бывает обычно на гарях.

Гари в тайге большие, и площади березняков и осинников местами тянутся на десять — двадцать километров.

Вступая в заросли березняка, чувствуешь под ногами более твердую почву, хотя скрытый в траве валежник то и дело напоминает, что в тайге быстро ходить нельзя. Трава здесь высокая и густая, а стволы берез часто согнуты и надломлены под тяжестью скопляющегося зимой снега. Цвет коры грязноватый от покрывающих ее лишайников.

После утомительных урманов и бескрайных моховых болот удивительно приятно попасть в сосновые боры! Обычно они стоят вдоль рек, на сухих песчаных почвах. Ели здесь «голодновато», и она уступает эти места менее прихотливой сосне.

Высокие, лишенные ветвей, желтые наверху и темно-коричневые внизу стволы сосен тянутся к небу и на высоте до тридцати пяти метров поддерживают зеленый шатер крон. Великаны деревья не теснятся, а кажутся рассаженными на некотором расстоянии друг от друга. В таком лесу гораздо меньше бурелома и лишь изредка встречается вывороченная с корнем громадная сосна. Другим древесным породам такой лес не оказывает гостеприимства. Иногда по небольшим ложбинкам зеленеет березка или появятся кусты можжевельника. Толстый слой твердых, медленно гниющих хвоинок покрывает почву, и нога, как по паркету, скользит по ним.

Впервые попал я в такой сосновый бор в жаркий июльский день. Воздух был наполнен каким-то особым смолистым ароматом, солнечные блики скользили по стволам деревьев, и ветер слегка шелестел в высоких кронах. А ноги уже не тонули в пушистом зеленом моховом ковре. Наоборот, под ними хрустел белый, местами розоватый ветвистый лишайник — ягель. Мы видели его на Кольском полуострове и в сосновых лесах Карелии. Он дал название лесу — бор-беломошник. Название не совсем правильное, здесь растут не белые мхи, а серые лишайники.

Однако лишайники походят на кустики мха, а их светло-серый цвет так резко отличается от зелени, что его называют белым. Особенно красив бор-беломошник при закате солнца, когда косые лучи длинными светлыми полосами ложатся на его покрытую лишайником почву и сквозь редкую колоннаду деревьев просвечивает лесная даль.

Местами попадаются кустики земляники или высокие листья папоротника-орляка. Верхушки их ростков завернуты в виде улитки, постепенно раскручивающейся в большую узорную листовую пластинку. Орляк светолюбив и густо расселяется там, где в пологе леса образуется «окно», сквозь которое на землю падает много света. Не редкость в сосновых борах встретить и вереск. Он появляется там, где низовой пожар сжег всю подстилку.

Такие сосновые леса на севере и в Сибири называются кондовыми. Стволы кондовых сосен высоки, полнодревесны и почти лишены сучьев. Древесина у них твердая, мелкослойная и смолистая.

Полная противоположность кондовой сосне — мяндовая. ( Мяндач — сосняк пониженных, более влажных мест.) Она отличается быстрым ростом, широкой и раскидистой кроной, сбежистостью и сучковатостью стволов, рыхлостью древесины. Даже цветом коры мяндовая сосна не похожа на кондовую — она серая и тусклая.

В кондовниках мало зверей и птиц, здесь для них недостаточно пищи. Изредка заглядывает сюда лось. Пролетающий дятел нехотя попробует тонкую, сухую кору кондовника. Глухим эхом разнесутся по лесной чаще удары этого кузнеца, и опять все надолго стихнет...

На склонах и у подножия песчаных холмов облик соснового леса меняется. Тут больше влаги, и на смену белому лишайнику приходят зеленые мхи, появляется черника и брусника. Ягод в тайге очень много. На солнцепеке — крупная душистая земляника, красная ягода костяника. В тенистых еловых лесах — синевато-черные ягоды черники, на болотах — синяя голубика, а позднее — клюква. На зеленых кочках мхов — гроздья красной брусники.

Кустарники пестреют рябиной и черемухой; на пожарищах, около рек — сплошные заросли шиповника.

Особый облик у кедровников. Ближайший родственник обыкновенной сосны, кедр появляется чаще в виде примеси к еловому урману, но образует и чистые кедровники. Среди хвойных лесов кедровники резко выделяются густой сизо-зеленой хвоей и широкими кронами. Издали кедровники кажутся непроходимой чащей, между тем в них много простора. Кажущуюся густоту кедрового леса создают раскидистые боковые ветви.

Сибирский кедр правильнее называть кедровой сосной: настоящие кедры растут в горах Северной Африки и на Гималаях. Сибирский кедр достигает почти такой же величины, как и сосна, но отличается от нее и внешним видом и своими свойствами. Кора у него не желто-красная, а серо-серебристая, хвоя более длинная и собрана по пяти хвоинок в пучке, а не по две, как у сосны. В отличие от сосны, сибирский кедр порода теневыносливая и по этому свойству, конечно, ближе к ели. Славится он своими семенами — кедровыми орешками. Очень вкусные, они содержат различные питательные вещества: жир, белок, крахмал, витамины; масло, выжатое из них, по вкусу и питательности не уступает ценным растительным маслам. Шишки кедра созревают только к осени второго года и осыпаются в нераскрытом виде, с семенами внутри. Урожаи кедровых орехов отмечаются раз в три—пять лет, а то и реже.

До революции кедровые орешки добывались варварским способом: чтобы снять урожай, срубали здоровые деревья. Сейчас сборщики орехов — шишкари — взбираются на деревья и шестами сбивают с них шишки.

Знаменитый путешественник Николай Михайлович Пржевальский рассказывает, что сибиряки, собираясь в долгие зимние вечера, любят пощелкать кедровые орешки. Щелкают их в большинстве случаев при полном молчании. Это называется вести «сибирский разговор». Старинный обычай этот сохранился кое-где в Сибири до наших дней.

Ценна и древесина кедровой сосны. Из нее изготовляют карандаши, делают особого качества платяные шкафы, где не заводится моль, извлекают продукт для выработки скипидара и канифоли.

Кедр занимает в Советском Союзе более двадцати пяти миллионов гектаров. Крайняя западная граница его распространения проходит между Печорой и Вычегдой, а восточная — в окрестностях Олекминска, на реке Лене. Это его естественные границы распространения. Искусственные посадки кедров находятся западнее, в различных районах Европейской части СССР.

Наиболее старые искусственные насаждения сибирского кедра в России — Толгская кедровая роща, расположенная близ бывшего Толгского монастыря на берегу Волги, в восьми километрах от Ярославля.

Кедровый стланик

Посажена была эта роща во времена Ивана Грозного, в 70-х годах XVI века. Сейчас толгские кедры — мощные деревья с широкой кроной и толстыми, более метра в диаметре, стволами. Несмотря на свой почтенный, почти четырехсотлетний, возраст, они еще плодоносят.

Кедр замечательно приноравливается к природным условиям. В районах, где преобладают низкие температуры, кедр прижимается к земле и как бы прячется под теплое снежное одеяло. Это уже не высокое дерево. Скорее он напоминает стелющийся по земле кустарник, И название у него другое — кедровый стланик. Непроходимыми зарослями покрывает он горы и тундры Чукотки, сопки Камчатки и подступы к вершинам Сихотэ-Алиня и других хребтов.

В районе работ нашей экспедиции чистых кедровых лесов было мало; но как примесь кедр всюду встречался в елово-пихтовых лесах. В отличие от урманов, где воздух сырой и удушливый, в кедровниках всегда чувствуется ароматная свежесть. Широкие, раскидистые кроны деревьев защищают от палящего солнца, а проникающий сюда ветер несет с собой живительную прохладу.

В сибирской тайге много болот и заболоченных лесов, которые называются согрой. Болота здесь так же обычны, как в лесах Подмосковья — поляны. В большей или меньшей степени заболочена почти вся тайга. Всюду можно обнаружить грозные предвестники образования болот: влаголюбивые мхи — кукушкин лен и сфагнум.

Существуют два пути образования болот.

Один — когда зарастают мелеющие озера. Так возникли многие болота северо-запада СССР, в Ленинградской, Новгородской, Калининской и других областях.

Другой путь — постепенное заболачивание леса. Большинство болот Сибири именно такого происхождения.

Но каким бы путем ни возникало болото, в этом процессе обязательно участвует мох сфагнум. Он представляет собой сильно ветвящийся стебель с густым пучком ветвей, образующих головку. Сфагнум обычно светло-зеленый, почти белый. Для некоторых видов сфагнума характерен красноватый оттенок. Мелкие листочки этого мха имеют много крупных пустых клеток, способных жадно всасывать воду и сохранять ее в своих полостях. Сфагнум может вобрать в себя количество воды, в двадцать раз превышающее его собственный вес.

Сфагнум лучше всего растет в мягкой дождевой воде, почти лишенной минеральных солей, губительных для этого мха. Сфагнум не имеет корней. Нижняя часть стебля постепенно отмирает и вместе с остатками других растений разлагается. Влаги здесь много, а воздуха проникает мало, поэтому процесс разложения протекает очень медленно.

В результате образуется торф.

Слой торфяного мха ежегодно нарастает на два—три сантиметра. Поверхность болота из года в год повышается. Лес, окружающий такое торфяное болото, постепенно отступает.

Лишь искривленные, низкорослые сосенки и стелющиеся березки да мелкие кустарники с кожистыми листьями, мало испаряющими влагу (багульник, кассандра, голубика), остаются на торфяных болотах.

Однако болото занимает площадь не навечно.

Сфагнум нарастает только до известного предела, так как его верхние слои начинают высыхать. Мхи отмирают, а торфяная масса постепенно разлагается. Проходят годы, и на ней появляется почвенный слой, на котором впоследствии развивается древесная растительность. Болото стареет и гибнет, а на его месте вновь возникает лес. Так лес может превратиться в болото, а болото — вновь в лес.

При раскопке некоторых торфяников обнаруживаются расположенные слоями древесные пни. Слоев таких много, и по ним можно прочитать сложную многовековую историю болота.

По обнаруженной в торфяниках пыльце различных растений удается даже определить, какая растительность была здесь тысячелетия назад.

Торф обладает замечательным свойством — попавшие в него органические остатки не гниют, а сохраняются, как: в леднике. Объясняется это отсутствием условий, подходящих для жизни гнилостных бактерий. В одном из торфяных болот Латвии нашли труп тевтонского рыцаря в полном вооружении. А в Австрии была раскопана бревенчатая дорога и найдена монета с изображением римского императора Тиберия, жившего в начале нашей эры.

В первый период ознакомления с Чулымской тайгой трудно было разобраться в этом океане растительности. Казалось, елово-пихтовые, сосновые, березовые, кедровые леса и моховые болота перемешаны в каком-то страшном беспорядке. Но чем больше мы странствовали по этим дебрям, тем лучше узнавали их, тем яснее становилось нам, что возникновение и распространение лесов подчиняется строгой закономерности.

Вдоль русел рек, среди заливаемых кочковатых осоковых лугов, отдельными островами выделялись так называемые уремы — густые заросли разнообразных лиственных пород, чаще всего заросли черемухи, ивы, черной смородины, таволги, шиповника, среди которых возвышались осокорь и серебристый тополь. Вязкий, илистый грунт, густо переплетенные между собой ветви растений делали эту чащу труднопроходимой. Иной раз едешь на лодке и рад бы пристать к берегу, чтобы углубиться в лес, да останавливают заросли уремы.

Однажды, соблазнившись охотой на уток, которые громадными стаями держались на мелких пойменных озерках, я все же вышел из лодки. С трудом раздвигая кусты, медленно продвигался я вперед по вязкому, почти жидкому грунту, погружаясь в него чуть ли не по колена. Тучи мошкары вились над головой, облепляя влажные от пота лицо и руки.

Но вот сквозь кусты показалось озерко. Неподалеку от берега плавал выводок крупных кряковых уток. Я прицелился... Глухой выстрел разнесся по лесу. Мгновенно его повторило далекое эхо.

Выводок всполошился и снялся с воды, но одна утка осталась на ее поверхности, а другая, взмахнув в воздухе несколько раз крыльями, камнем полетела вниз и упала метрах в пятидесяти от берега.

Но надо достать трофей! Недолго думая я бросил ружье на берег и вошел в воду. Шаг, другой... Воды как будто немного, но ноги глубоко уходят в грунт. С усилием я сделал еще один шаг и провалился выше колен. Черная жидкая грязь словно капканом сковала мои ноги.

«Засосет!» — мелькнула страшная мысль.

Кругом плывут густо разросшиеся водяные растения. До ближайшего кустика ивы не меньше пятнадцати шагов. Беспомощно гляжу по сторонам, ища, за что бы ухватиться.

— Помогите! — закричал я.

Но кто мог услышать?

Я погрузился в грязь еще глубже, почти по пояс.

И тут сквозь тонкий слой воды я увидел торчащую из коричнево-черного ила ветку дерева. Я опустил руки в ил и нащупал ствол.

На счастье, это был свалившийся в озерко тополь. С неимоверными усилиями цепляясь за скользкие ветви, я выбрался из болота...

Сибирские леса растут преимущественно полосами, вдоль рек. Это объясняется в основном рельефом местности и степенью влажности почвы.

Там, где речная пойма суживается, или вдоль небольших рек растут, подступая к самым берегам, пихтово-еловые леса, в которых изредка встречается кедр. Обычно это заболоченные леса с плохо очищенными стволами деревьев, часто суховершинные. Возникали они на торфянистой, болотной почве с покровом из осоки, багульника и вахты.(Вахта (иначе трифоль) — многолетнее травянистое растение с белыми цветками. Растет на болотах и зарастающих водоемах. Листья вахты применяются в медицине.)

Местами пихтовые и елово-пихтовые леса выходят далеко за пределы долины, захватывая и низменные водоразделы. В пониженных местах, где преобладали мхи, эти верные признаки избытка влаги, появляется и кедр.

На гривах с хорошими суглинистыми почвами селятся кедровники-зеленомошники. Здесь к кедру примешиваются пихта, ель, сосна, береза и осина. Под их кронами ютится молодняк кедра, пихты, ели.

Там, где ясно выступает высокая песчаная речная терраса, пролегает полоса сосновых боров.

Такие сосновые боры мы встречали и на вытянутых песчаных гривах, свидетелях ледниковой деятельности. На наиболее повышенных местах увалов и грив располагались боры-беломошники. Древостой здесь был сравнительно редкий. Кустарников мало. Лишь иногда попадались козьи ивы да небольшие березки. Под ногами хрустел бледно-серый лишайник, а кое-где среди него краснели гроздья брусники.

На склонах грив и увалов чаще всего стоят боры-брусничники и черничники. Это хорошего роста сосняки, с небольшой примесью кедра, березы и осины.

На старых гарях, которые часто на десятки километров тянутся вдоль речных долин, в зависимости от степени влажности почвы растут прекрасные высокие березняки, почва тут покрыта вейником, осокой и другими травами, на более сильно заболоченной замшелой почве ютятся чахлые сфагновые березняки. Встречаются здесь и осинники, то с деревьями хорошего роста и папоротниковым покровом, то заболоченные — осоковые.

На широких водоразделах хвойно-пихтовые и кедровые леса сменяются громадными сфагновыми болотами.

Наступила осень. Экспедиция заканчивала первую часть своей работы. Предстояло еще немало потрудиться над обработкой полевых наблюдений. И только через год появилась карта лесов Чулымского района. Каждый лесной участок был раскрашен по цвету преобладающей в ней древесной породы: ярко-красной краской леса из кедра, фиолетовой — из пихты и ели, коричневой — из сосны и лиственницы, синей — из березы, зеленой — из осины.

Эти краски обязательны для всех лесных карт, где бы они не состав лялись.

Когда карта была готова, произвели подсчет площадей, занятых каждой породой. Больше всего насчитывалось лесов, где господствовала береза. По численности им уступали кедровые леса, пихтачи и ельники, затем сосняки. На последнем месте оказались осинники.