РЯБИНА

Она и в осиннике, в березняке, и в роще дубовой, и на опушке лесной, средь ольшаника да черемухи, и у дороги проселочной в поле, и возле селений, и в селеньях самих - деревнях и городах. Любят ее повсюду - милое сердцу, родное дерево, бесхитростное украшение нашей Земли. Любят и ягоду, терпкую, горьковатую.

Едва зацветет бело-кремово, дурманя окрестности пряным и горько-медовым духом,-* га дают, будет ли урожай на рябину.

За сенокосом, за первым жнитвом, за грибами, за ягодой сладкой люди забудут ее до времени, притаенную, незаметную. А когда, располнев от соков, тяжелые ягоды кистями широкими перевесятся вниз, когда желтеть начнут и румяниться, все красней, все приманчивей из кружева листьев выглядывая, - тут и нельзя не увидеть красавицу. Сама себя выдаст, как на смотринах невеста.

Идут от нее, насмотревшись только,- и она точно смотрит вслед с доброй и грустной улыбкой.

А вовсю начнет полыхать раскаленная докрасна купа рябины - нет-нет да потянутся к ягодам, сок ядреный, продиристый пробуя: сладка ли на этом деревце, не пора ли нарвать про запас.

Известно, всего-то сочнее и слаще рябина, морозцами тронутая. АН морозов прождешь - и без ягод останешься. Так много до них охотников! Возле дома - скворцы, а в лесу - свиристели, дрозды. Не только рябинники - всё как есть дроздовое племя. Вмиг обчистят до ягодки.

И они выбирают, где посочнее, послаще. Задолго до спелости стаями, станицами целыми, перекликаясь тихонько, поуркивая, облетают манящие красные разливы, тут и там понемножечку пробуют. Только россыпь красная после них на земле.

Что ни дерево, вкус особый. Иной любитель рябины далеко-далеко от родного дома разыщет в лесу единственное, с которого ягоды ему по душе, заметит да так туда и наведывается в год урожайный или к дому деревце пересадит.

Однажды в лесах владимирских, близ селенья Невежина, отыскалась рябина - вовсе прелесть. И не крупна как будто, и не столь красна, а попробуешь - оторваться не сможешь. Чем больше ешь ее, больше хочется, до того нежна, до того сладка при кислинке-горчинке своей рябиновой.

Говорят, еще при царе какой-то делец-винодел, "раскусив" чудо-ягоду эту, приспособился вина готовить на ней, а рябину перекрестил: назвал ее нежинской.

Полвека наливки, настойки-рябиновки повсюду славились и считались "нежинскими". Только позже узналось, что добрый город украинский Нежин к тому не причастен и дара такого рябинного не имеет. А за рябиной невежинской и сейчас на базарах Владимира очередь. С нею яблоки мочат и пекут пироги, из нее варят чуднейшее варенье, напитки делают, и вялят ее, и так просто едят в удовольствие да на здоровье. И разводят уже деревцо из Невежина в числе лучших садовых деревьев.

И рядовая рябина лесов среднерусских, бывает, напомнит невежинскую. Да и любая все ж хороша во всех ее видах, когда она выспеет. А морозца добавить ей - проще простого: на то изобрел человек холодильники.

Особая радость - набрести на семейку рябин в сентябре, под уютным и легким навесом берез, уже подзолоченных. Здесь, укрытые сверху, совсем нетронутые, долго хранят они собранный за лето жар, и совсем тепло от него на осенней прохладе, при общей задумчивой стыни. Здесь тонка рябинка, а веткам плодовым не сдержать сладко-терпких красных кистей - опускаются аж до земли: нате, возьмите их, добрые люди! И прозрачно, воздушно-легко здесь, резное кружево листьев, то зеленых, то румянцем густым подогретых, то промытых досветла, добледна холодным обложным дождем. Хорошо постоять, посмотреть, как рябинная зелень, багряность, и кремовость, и гроздная алость, налитая, росная, недвижно рисуется в засиненном небе, и в белых березах, и в желтой листве, и в лесных подтуманенных далях. И послушать, как в дремотной тиши прошлепнет вдруг капля с листка на листок или пискнет синица, тягуче простонет желна, а то глухо кашлянет осенний лось, вызывая соперников на поединок...

Может быть, и рябине здесь лучше. Средь светлого легче отдать сохраненное, легче готовиться в новый, завтрашний день.